Родословная удочки
В отечественной литературе первую попытку пролить свет на происхождение удочки предпринял известный русский писатель и рыболов Сергей Тимофеевич Аксаков. В своей книге «Записки об уженье рыбы» он писал: «Какой-нибудь дикарь, бродя по берегам реки или моря для добывания себе скудной пищи или беспечно отдыхая под тенью крутого берега и растущих на нем деревьев, приметил стаи рыб, плавающих около берегов; видел, как голодные рыбы жадно хватают падающих на поверхность вод разных насекомых и древесные листья, и, может быть, сам бросал их в воду, сначала забавляясь только быстрыми движениями рыб. Весьма естественно должна была родиться у него мысль, что если бы в насекомое спрятать что-нибудь, похожее на крючок (из кости или крепкого дерева), и привязать его за нитку, выделанную из звериных жил или волокон растений, и что если рыба схватит и проглотит такую насадку, то крючок зацепит, и рыбу можно будет вытащить на берег. Так, вероятно, родилась удочка; почти такова она и теперь в деревнях у крестьянских мальчишек: загнутый крючком гвоздь без шляпки, крючок из проволоки или булавки, привязанный на нитку, с камешком вместо грузила и палочкою сухого дерева или камыша вместо наплавка... ведь это почти удочка дикаря».
Аксаковское объяснение во многом наивно и довольно далеко от истины. Не вдруг, не от простого созерцания у нашего далекого пращура зародилась мысль об удочке. Для этого потребовался опыт многих поколений.
По мнению известного русского ихтиолога О. А. Гримма, первые подобия удочек появились задолго до того, как человек научился обрабатывать камень, «в период, который можно было бы назвать деревянным, так как первым рыболовным крючком был древесный сучок».
Как полагают ученые, прообраз удочки появился, по всей вероятности, у племен и народов, населявших северные районы Евразии. Трудно однозначно ответить, почему крючковая снасть не вошла в обиход у южных народов. Не исключено, что в северных, широтах этот способ ловли получил распространение в силу того, что здешние водоемы менее богаты рыбой, чем южные. Вместе с тем есть основания полагать, что крючковая живцовая снасть ведет свое начало от такого приема, как багрение. Одним из первых — это предположение высказал русский ученый Н. А. Варпаховский: он считал, что деревянный крючок еще до того, как его додумались соединить с леской, имел длинное цевье-рукоятку.
По свидетельству Л. П. Сабанеева, ещё в XIX веке рыболовы Средней и Северной России для ловли налимов пользовались старинной снастью, напоминающей упрощенный вариант жерлицы. Обыкновенно эту снасть выставляли на ночь, а утром осматривали. Леской служила бечевка, насадкой — мертвые рыбки или куски рыбы, сала, мяса, куриные потроха. Крючок же к такой удочке нередко представлял собой тонкую березовую рогульку с двумя (или тремя) заостренными концами. Заостренные концы маскировали насадкой, а иногда их сводили вместе, чтобы после того, как рыба заглотает насадку, они распрямлялись.
В конце прошлого столетия Н. А. Варпаховский занимался исследованием рыболовства в бассейне Оби. Среди прочих снастей, которые были более или менее близки к современным, ему встретилась так называемая лума, от которой веяло седой древностью. Устройство лумы предельно просто: «длинная сарга (узкая и тонкая лента из коры какого-нибудь дерева), на одном конце которой укреплен деревянный крючок, а к другому привязана деревяшка — наплав». Крючок наживляли мелкой рыбой. Ловили этой снастью преимущественно щук. Рыба заглатывала наживку вместе с крючком и до тех пор таскала поплавок-деревяшку, пока не заснет или не будет извлечена из воды ловцом.
Деревянный крючок лумы
Простейший тип крючка к луме выделывали из тальника: вырезали развилку куста, один конец делали короче и заостряли -это было жало, а второй, более длинный конец играл роль цевья — к нему привязывали саргу. Подобная снасть под названием «дурилка» в некоторых местах сохранилась досих пор. Ставят ее, как и луму, на щуку, реже на других хищных рыб.
Соединяя несколько лум на одной веревке, жители низовьев Оби получали паннэ-юх — налимий перемет. Это была уже довольно серьезная промысловая снасть.
Итак, возможность существования примитивных деревянных удочек в древности подтверждается тем, что их аналоги сохранились до наших дней. «Кажется, можно принять за вероятное, — писал Варпаховский, — что «лума» и «паннэ-юх» являются наипростейшими формами удочек, прототипом крючковой снасти, причем наживление крючков рыбой есть уже осложнение способов лова, тогда как более простым может быть признано захватывание крючком рыбы за тело».
Вероятно, со временем деревянный крючок перестал удовлетворять наших предков. Тогда, видимо, придумали дополнять дерево костью. Еще в прошлом веке в Восточной Сибири ловец из племени орочей брал небольшую, сантиметров 15 длиной прочную палочку, делал в ней отверстие и вставлял в него зуб кабарги. В остальном удочка не отступала от классической формы: были в ней и леска, и удилище.
Рассматривая дальнейшую эволюцию удочки, из области догадок, предположений и аналогий мы подходим к предметам вполне реальным. Действительно, что может быть более доказательным, чем обнаруженные археологами при раскопках крючки из рога и кости?!
Древние крючки из кости и рога
Со временем наши предки овладели секретами металлургии — сначала цветной, а затем и черной. Это был гигантский рывок вперед. В результате крючок постепенно приобрел современные очертания. Но происходило это не сразу. Железо было материалом дорогостоящим. Да и потеря металлического крючка во время ловли была для древних людей непозволительной роскошью. «Урянхайцы, — пишет Варпаховский, — добывают рыбу очень просто: надевают на загнутый и прикрепленный к длинной жерди гвоздь кусок мяса, опускают жердь в реку и вытаскивают через несколько времени на берег громадного налима или тайменя».
Причины появления на свет такой «удочки» предельно ясны: при внешней простоте и надежности она была весьма экономичной в смысле расхода железа.
Примечательно, что весь древний рыболовный арсенал был рассчитан на ловлю крупных хищных рыб. Берусь утверждать, что ни одна из древних крючковых снастей не предназначалась для рыб «мирных». Во-первых, крючок был слишком велик для большинства из них. Во-вторых, его размеры не соответствовали насадке, применяемой для их ловли. И правда, довольно мудрено насадить червя на резец кабарги. Кроме того, просто ли было рыболову каменного века сообразить, что рыба клюет именно на червяка? А вот догадаться о том, чем кормятся хищные рыбы, ему труда не составляло: вскрывая пойманных рыб, он находил в их желудках мелких рыбешек. Но как добыть живца? Ведь ни сетей, ни малявочниц еще не существовало. Зато в избытке имелись гибкие, податливые стебли тростника, лозы и других прибрежных растений. День-другой работы — и уже опущена в тихую заводь ивовая прабабушка нынешней мережи. Будет теперь и живец, будет чем ввести в обман щук, налимов, тайменей...
Надо думать, что ловля на «дожелезную» крючковую снасть не была, как принято теперь говорить, активной. Хищная рыба сама засекалась на крючке. Активные способы ловли изначально были рассчитаны на рыб мирных: во все времена вероятность поклевки такой рыбы была намного выше. Это и понятно: жертв всегда больше, чем хищников. Экологи называют это явление законом «пирамиды чисел».
Лишь с появлением металлических крючков произошла переоценка ценностей: приверженцы ужения теперь получали удовольствие от азартного клева самых разных рыб, а хищные рыбы утратили свое монопольное значение, как объект ловли. Это повлекло за собой и расширение ассортимента насадок.
«Рыболовы, конечно, давно заметили, — писал в этой связи Л. П. Сабанеев, — что рыбы очень жадно хватают падающих в воду мух, кузнечиков, поденок и бабочек, а потому ловля поверху на насекомых практиковалась с незапамятных времен». По-видимому, именно ловля на «мушку» стала одним из первых способов активной ловли с таким неотъемлемым ее элементом, как своевременная подсечка. Для этого требовалась достаточно тонкая и изящная снасть.
По некоторым данным, ловля на искусственную мушку возникла более 2000 лет назад. Было ли это логическим продолжением ловли на натуральное насекомое или, напротив, предшествовало ей, выяснить невозможно. В пользу второй версии свидетельствуют упоминания искусственной мушки в античной литературе, а также тот факт, что искусственными приманками, внешне напоминающими разноцветных жуков, до недавнего времени пользовались жители северных широт — эскимосы.
Одно из первых известных описаний искусственной мушки принадлежит греческому ученому Элиану Софисту (III век нашей эры). В своем сочинении «Животная природа» он подробнейшим образом описывает самодельную приманку, по виду напоминающую крупную осу. Она называлась «гиппурус» и предназначалась для ловли форели.
Видимо, в те же времена появилась и такая приманка, как блесна: в Киевской Руси рыболовные крючки, соединенные с блеснами, были не в диковинку.
Крючки, как известно, бывают двух типов: с лопаточкой и колечком-петелькой. Как это ни удивительно, но и те, и другие выделывались на Руси еще до нашествия Батыя. Правда, прозаическое слово «крючок» тогда было не в ходу. Вместо него употребляли деловитое «уда» или ласковое «удица». Названия эти в равной мере относились как к собственно крючку, так и ко всей снасти в целом и имели хождение в народе до самого недавнего времени. Еще мой дед, налаживая шестилетнему внуку незамысловатую поплавочную удочку, приговаривал: «А теперь удицу привяжем вот эдак к жилке»...
В письменных источниках русского средневековья не найдешь синонимов современным «удочке», «перемету», «жерлице», «дорожке» и т. д. Все эти снасти назывались единым словом «уда».
В дальнейшее развитие удочки большой вклад внесли англичане. К середине XV века рыболовные снасти в Англии были доведены до такого совершенства, что ужение стало считаться одновременно и наукой, и искусством. Здесь в 1496 году вышло в свет, вероятно, одно из первых в истории рыболовной литературы сочинение, посвященное именно удочке, — «Трактат о рыбной ловле с крючком». Как это ни парадоксально, на первый взгляд, но автором «Трактата» была женщина — настоятельница женского монастыря Джулиана Бернере. Какими же глубокими практическими познаниями надо было обладать, чтобы со знанием дела давать подробные наставления о том, как и когда лучше выбрать ивовый или ореховый прут для изготовления удилища, как правильно его сушить, как придать ему упругость! В книге Джулианы Бернере описаны методы изготовления лесок, крючков, грузил, поплавков и искусственных мушек. Примечательны заключительные слова «Трактата»: автор требует, чтобы удильщики не жадничали и «заботились о том, чтобы прокормить объект своего промысла, а не разрушать его».
В XVI—XVIII веках английская литература обогатилась многими, разнообразными по форме сочинениями, посвященными ужению, — от романтических стихов «Секреты ужения» Джона Денниса до таких, ставших классическими, трудов, как «Книга о рыбной ловле при помощи крючка и лески» Леонарда Масколла (1590 год) или «Совершенный рыболов» Айзека Уолтона (1653 год).
Англичане первыми соединили удочку с катушкой. Это дало толчок дальнейшему совершенствованию как самих снастей, так и техники ловли. Достаточно вспомнить, что первоначально «спиннингом» называли ловлю хищных рыб на мертвую рыбку удочкой с катушкой, и лишь позднее это название укоренилось за популярной ныне рыболовной снастью, отличающейся столь большой универсальностью. Ловля на искусственную мушку еще в прошлом веке стала одним из самых популярных увлечений англичан. Дело доходило до курьезов: среди ее приверженцев разгорелась ожесточенная дискуссия считать ли рыболовами тех, кто не желает пользоваться этой приманкой.
Было бы неправильным только с Англией связывать расцвет ужения. Англичане подняли престиж удочки, внесли в нее множество усовершенствований, сделав ее спортивным снарядом. Однако немало оригинальных способов ловли рыбы зародилось и в других странах, в первую очередь в России, славившейся рыбными богатствами.
С.Мосияш
