Ловить тарань в уединеньи…

Когда долго ловишь на общедоступных водоемах, с охотой посещаемых массой неорганизованных рыболовов, которые приезжают сюда больше для того, чтобы провести выходные в шумной компании, начинает тянуть к уединению — к водоемам, затерянным где-нибудь в балках и лесах. Такие речки и пруды еще встречаются у нас неподалеку от Ростова и особым спросом у городских компаний не пользуются — мол, ничего хорошего в них не поймаешь.

Оно и правда, здесь не дождешься крутобоких лещей и трофейных окуней, хотя они здесь имеются. Но в таких малых количествах, что для новичков они практически недоступны. Да и браконьеры такие места не жалуют — какой смысл ставить сети в столь недобычливом месте? Вот тут-то рыбам, глядишь, и повезет — не покажется тут электроловщик несколько лет, достаточных для спокойного роста рыбы.

Многие пруды у поселков в степных балках приобрели было своих хозяев и заселились карпом и толстолобиком, но тут грянул кризис. Поначалу успешное рыбоводное дело стало хиреть и выжило только у очень трудолюбивых фермеров, понимающих, что карпа без кормов не вырастить. Кто не смог платить за дорогой комбикорм — те, постепенно выловив основную рыбу для продажи и больше для себя, забросили не дававшие прибыли пруды. Остались единичные карпы, умудренные жизнью и сохранившие ее благодаря большой осторожности.

А в некоторые пруды рыболовы сами заселили леща, карася и донскую плотву - тарань. Рыба понемногу освоилась в отдаленных укромных водоемах и начала размножаться, благо весной ее беспокоили редко — рыболовы обычно устремлялись на реки, где добыча давалась легче и ее было больше. А может, лещ и тарань появились здесь благодаря залетным уткам или машинам-«живорыбкам», занесшим в пруды вместе с карпом и другую рыбу?

Вот это мне все равно, зато как рыболову очень приятно наконец уединиться на таком затерявшемся в затишье пруду и, опустив мормышку в неизвестные доселе глубины, вдруг почувствовать на леске тяжесть. Хорошо, если это не вездесущие окуньки с карасиками, которые ныне у нас на юге России оккупировали пруды вблизи города на манер печально известного ротана. Ротан к нам так и не проник, но вот невесть откуда берущиеся окуни с палец зимой и карась с палец летом заняли наши водоемы не хуже ротана.

Теплые зимы теперь редко покрывают донскую землю снегом, поэтому кусочек зимы можно увидеть только на ледовых зеркалах прудов и озер. Приятно хоть пару дней в месяц посидеть на кусочке зимы среди полей с зеленой озимью. Конечно, рыболовы здесь появляются, но лишь по одному — по двое, из местных ближайших деревень, желая отвести душу на окуньках и, если повезет по оттепели, на карасе. Плотва-тарань почти не попадается из-за своей исключительной пугливости и осторожности.

В полной тишине, нарушаемой только писком синиц и ветром в камыше, едва вздрагивает кивок, и тончайшая леска передает попытку рыбы попробовать насадку на мормышке. Три рабочие «балалайки» с 4-миллиметровыми мормышками опущены на 3 м в несколько лунок на лесках толщиной от 0,07 до 0,12 мм.

Техника ловли, используемая мною, приобретена на Сахалине, где я тоже искал подходы к осторожным рыбам. На таежных реках так же редко и осторожно брал зимою амурский язь. Там на участке около 100 м на плесе с тихим течением ставилось несколько удочек, а черные прутики длиной в полметра играли роль кивка, видного издалека, пока сидишь с мормышкой на одной лунке. Язь легко утаскивал удочку, если ему не мешал длинный и тонкий прутик.

Подобную технику можно применить и в наших условиях, если тарань не мелкая и если положить камышинку поперек лунки, что я и делаю. Тарань берет мотыля еще незаметнее и даже осторожнее амурского язя - вроде и поклевок нет, и удочка на месте, а мотыля кто-то похитил. Кто бы это мог быть? Может, окунишко с мизинец, а может, та самая тарань — самая осторожная тарань этого затерянного озера...

Тактика у нас своя. Если мы приезжаем на такой водоем втроем или вдвоем, то вначале договариваемся одновременно пошуметь при сверлении лунок и при ходьбе для их прикармливания. На это уходит где-то с полчаса, но потом на пруд ложится полная тишина, и мы переходим от лунки к лунке аккуратно, ступая с пятки на носок. Кто этого не умеет, привык ловить рыбу в большой толпе, теперь учится ловить осторожную тарань, учитывая каждую мелочь, иначе в следующий раз мы его с собой в нашу компанию не возьмем.

Зимой прикормка нехитра, однако она прекрасно работает и при вялом поведении рыбы. Как и почти повсеместно в России, это мотыль с сухарями или со жмыхом, который быстро расходится в толще воды. Но если в водоеме преобладает мелкий окунь, ограничиваемся растительной прикормкой для создания пятна на илистом дне. А вот если окуня немного, то стараемся подбросить мотыля в момент подхода тарани — это ее больше удерживает под лункой.

Мелкий окунь старается стоять у дна, поэтому я обычно начинаю искать тарань в 1 м от дна и при этом пытаюсь разнообразить игру, варьируя ее от тихого покачивания мормышки из стороны в сторону до погружения все глубже и глубже. На опускании обычно клюет окунь, а осторожная белая рыба предпочитает брать на слабом подъеме с покачиваниями. При остановке кивка нужна мгновенная реакция — короткая и резкая подсечка. При слишком сильном рывке тарань может испугаться и надолго отойти в сторону.

Стоит усилить колебания - и в восьми случаях из десяти на мормышке повиснет окунь, приплывающий издалека на резкие колебания, создающие другую резонансовую волну, нежели та, что привлекает тарань. Это очень тонкая работа — в глухозимье и бесклевье определить те слабые колебания, которые привлекают только тарань. Мы ходим по прикормленным лункам на цыпочках и, опуская мормышку на несколько проводок, ждем поклевки. Дно изменяется даже в относительно ровном пруду, и понижение его хотя бы на десяток сантиметров приносит рано или поздно свои результаты.

В начале зимы преобладает пасмурная погода, и это тоже влияет на активность тарани. Вот солнце прорвалось сквозь завесу облаков на несколько минут, и рыба сразу оживляется. Хотя я, признаться, мало верю во влияние давления, но здесь приходится думать, что именно давление или солнечное излучение оказывают в этот момент воздействие на активность рыбы.

Поклевка осторожной рыбы всегда долгожданна и прекрасна, будь то окунь, лещ или тарань, но у белой рыбы, я считаю, она все же красивее. При атаке мирной рыбы кивок в большинстве случаев останавливается и приподнимается вверх, а хищник в момент нападения чаще гнет его вниз.

Мелкого «матросика», если его немного, тарань разгоняет, и тогда начинаются самые интересные поклевки — на мормышки, лежащие на дне. Эти поклевки нравятся мне больше, но и работа с мелкой мормышкой должна быть поистине ювелирная. Представьте, как можно положить 3-4-миллиметровую мормышку на дно и приподнять ее всего на каких-то пару миллиметров для «оживления» мотыля. Здесь я имею в виду не кормового мотыля, а насаженного на крючок маленькой металлической капли. Мотылей может быть самое большее два, ведь и тарань-то — всего с ладонь!

Кивок должен быть самый что ни на есть чувствительный и тонкий, показывающий даже прикосновение мотыля ко дну. Хорошо, если дно не сильно заилено, тогда работать легче — виден даже малейший прогиб кивка!

Холодно и зябко рыбе. Она пребывает в полусне и толкает мормышку носом, возбуждаясь от запаха мотыля все больше и больше. На крайней точке возбуждения все же втягивает мотыля в рот, и кивок подпрыгивает вверх. Но и тут не всегда ее возьмешь, если леска провисла сильно и крючок недостаточно острый и тонкий.

При средней глубине затерянных прудов 2-3 м при ловле в спокойной воде, без течения, бывает очень эффективно при вялом клеве подкидывать в лунку несколько личинок крупного насадочного мотыля. Можно и полуживого, подмороженного, чтобы он тонул прямо на играющую мормышку, и тарань легко всасывала его буквально на лету. А два-три десятка тараней в вашем улове — это уже победа!

А.Гузенко