С озера на озеро
В квартире ремонт, надо бы им заняться, но... рыбалка не дает покоя. И тогда жена говорит: «Ну ладно, поезжай. Но рыбу чтобы привез обязательно».
И вот я еду на первом автобусе на пригородное озеро в надежде половить там на жерлицы.
На лед выхожу в полной темноте. Освещая себе путь фонариком, стараюсь вспомнить, где тут что: на этом водоеме я не был года два, а уж на живца не ловил тут вообще лет пять. Ориентируясь по скоплениям лунок, прикидываю, где ловили накануне: вот тут десятка полтора их пролегли изломанной кривой, возле каждой лунки место обтоптано несильно — верный признак, что здесь бегали, искали окуня; а вот здесь видно, что просидели целый день — вытоптана целая полянка, лунок немного, возле каждой характерный продавленный отпечаток от ящика, на льду мусор, семечки, в стороне — следы жизнедеятельности, в лунках — остатки хлеба и прикормки. В этом месте скорее всего ловили плотву.
Разбуриваю три лунки, подбрасываю в каждую шепотку манки, в две устанавливаю поплавочные удочки с тестом, в третьей пробую ловить на мормышку с репейницей. Но никто не соблазняется ни ароматным тестом, ни плавной игрой узкой черной мормышки...
А время идет. Вот уже и свет от налобного фонаря меркнет в ослабевающих утренних сумерках, и народ начинает появляться на водоеме, а у меня ни поклевки. И только вот это давящее чувство, что надо наловить живца, надо поставить жерлицы, надо поймать щуку, надо оправдать доверие и потраченное время...
Место, на которое я приехал, представляет собой ряд озер, соединенных протоками. Каждое по-своему интересно, но не на каждом удавалось мне порыбачить. На следующем, втором по счету, раньше я ловил некрупных хищниц со льда, а на этом, первом, хищника покрупнее, но только летом.
Сматываю снасти и иду на соседнее озеро. Опять сверлю лунки, прикармливаю и замираю над одной из них в надежде поймать живца-плотвицу. Вроде и погода мягкая, и снежок с утра несильный был, но не ловится рыба, и все тут...
Подошел знакомый, утверждает, что тут бели нет, а прочно обосновалось семейство щучьих, которое выело всех остальных обитателей. Надо, мол, вернуться на первое озеро, там наловить живцов и уже с ними сюда возвращаться.
Ну ладно, идея понятна... Бреду обратно на первое озеро, рыболовов прибавилось, но общая картина клева осталась неизменной. И тут смотрю — несколько ворон ходят возле одного места, галдят, спорят, делят что-то.
Первая мысль — там остатки чьего-нибудь бутерброда, вот и ссора; решил подойти. Место как место, ничего особенного — снежная каша, следы, правда, вижу останки рыбешек, которых и делят пернатые хищницы. Значит, тут когда-то ловили.
Разбурил старую лунку, и наружу вместе с ледяной крошкой вышли остатки прикормки — какой-то каши. Для верности подсыпаю в лунку манки и опускаю мормышку. Дело пошло: плавно поднимаю мормышку ото дна, выдерживаю паузу, немного опускаю ее и поднимаю вновь.
«Тюк», — отозвался удар осторожной рыбешки по кивку, на который я ответил резкой подсечкой, и крошечная сорожка оказывается на льду. Скорее набираю в канну воды и отпускаю рыбешку туда, начало есть. Теперь главное — не отпустить стайку от лунки. Вторая, третья, четвертая...
Появляется азарт, но голос разума почти кричит: сорога сорогой, но ты приехал за щукой. Вот сейчас последняя, и пойду... Ну вот теперь точно последняя — надо ставить жерлицы... ну что ж ты не клюешь, ну давай уже, ну же... нет.
Ладно, полтора десятка бойких рыбешек есть, и то хорошо. Помечая свое место, оставляю у лунки ящик и удочку, хватаю бур и рюкзак с жерлицами, и, стараясь не вызвать подозрения у остальных рыболовов, с мрачным лицом иду на второе озеро.
И что я вижу? Лед иссверлен, как решето, жерлиц наставлено — как частокол в огороде. Да, подготовился знакомый... Не скажу, что озеро маленькое — просто здесь, у устья протоки, есть хоть какая-то глубина, еще можно ставить жерлицы, а дальше начинается мель и трава...
Злость берет на знакомого. Хотя, с другой стороны, он вчера день потерял, добывая живцов, а я их буквально за полчаса наловил. Против его «армии» выставляю пяток своих жерлиц, да и то — три из них-ставлю в лунки, которые бурил с утра, когда искал здесь живца.
К этому моменту у знакомого в улове лишь одни щурята. Я постоял, прикинул, решил поставить и на первом озере несколько жерлиц. Израсходовал остатки живца, так что придется вновь пополнять его запасы. Видно, придется мне сегодняшний день провести в переходах с озера на озеро.
Я ограничен временем — надо успеть на обратный автобус. Прикидываю, сколько еще могу себе позволить рыбачить. Часа три, нормально.
На первом озере у меня подвижки: удочка — в воде, на крючке — хорошая сорожина; эх, да если б все такие, то и щуки не надо. Еле-еле, примерно за час, «наскребаю» еще пяток плотвиц... Нет, не клеится рыбалка.
С этим запасом спешу на второе озеро, издали вижу два вздернутых флажка в общей массе жерлиц, при этом знакомый не бежит к ним — значит, мои. Подхожу, проверяю: на одной леска размотана метра на два и на живце следы некрупных зубов, а на второй рыбешка вообще сбита. Знакомый утверждает, что рыбалки никакой нет: «Как умерло все».
А делать что-то нужно... Прикидываю, как бы на сковородке половчее разложить сорогу, чтобы создать видимость улова. Времени на рыбалку осталось совсем мало.
На водоеме наступил день. Немногочисленные рыболовы занимались кто чем — жевали пряники, разговаривали по телефону, любовались пейзажем, хотя кто-то, как и я, еще пытался ловить. Сорожка изредка давала о себе знать осторожными поклевками, но ни активностью, ни размерами она в тот день похвастаться не могла.
Пора собирать снасти. Прихватив пакет для жерлиц, я пошел на второе озеро. И что увидел? На ветру красиво трепетал поднявшийся флажок одной из жерлиц, той самой, на которую была сегодня нереализованная поклевка. Леска была размотана полностью.
На мою короткую подсечку кто-то, пока неведомый, ответил потяжкой, не сказать, чтобы сильной. Пока я вываживал, думал, что это щуренок, а сопротивление воды создается пучком травы, повисшей на леске.
Но когда я подвел рыбу к лунке, щуренок моментально повзрослел и, мотнув головой, уперся в лед, не позволяя затащить себя в лунку. Пришлось, не ослабляя натяжения лески, отпустить ее немного и завести рыбу в лунку повторно.
Это была щука весом 1,5 кг. На фоне общего бесклевья она настолько не сочеталась с действительностью, что было трудно поверить в происходящее.
В каждом из нас живет ребенок, который оживляется именно в такие моменты. Знакомый удивленно поднял брови, увидев, как взрослый дядька скачет по льду и, счастливый, кричит, целуя рыбину в белое брюхо... На радостях я отдал ему всех оставшихся живцов, у него рыбалка совсем не задалась.
Возвращаясь к своим вещам на первое озеро, я чувствовал, как взгляды рыболовов прожигают меня и мой улов. На водоеме царила тишина.
Я мог бы и загордиться, но для меня важнее было другое — я просто шел и наслаждался распирающим меня счастьем, ведь все-таки я своего добился... Меня ждут дома, и я покажу жене свою добычу.
А.Фалалеев
