Рыбалка в разгар лета

Два дня мы безуспешно пытались ловить рыбу. Я усердно эксплуатировал свои донки, экспериментируя с различными растительными и животными насадками. Сергей же, заплыв на середину переката на резиновой лодке, с хорошей прикормкой ловил в проводку.

Поздним вечером возвращались в избушку, стоящую на высоком берегу под ветлами. Екатерина Матвеевна, моя тетка, будучи большой любительницей свежей рыбы, всегда ждала нас на пороге с нетерпением, а ее черная кошка Мурка, заприметив нас еще раньше, вставала с поленницы дров, лениво потягивалась, и, как бы нехотя приближаясь, начинала как-то по-особому лирично мяукать, заглядывая в наши смущенные лица своим зеленооким пронзительным взглядом. Она, видимо, помнила, как месяц назад, в прошлый наш приезд на Упу, мы закармливали ее рыбой. Но в этот раз мы только разводили руками и оправдывались перед хозяйкой и кошкой как могли. Куда девались здоровенная плотва и лещи, которых мы ловили в этих местах в начале лета, было не понятно. Ни единой поклевки...

На третий день Екатерина Матвеевна послала нас в лес.

— Сходите, хоть грибов принесете, — напутствовала она. — А то, что ж вам в Москву... неужто с пустыми руками ехать?

Мы подумали с Сергеем и решили, что на самом деле неразумно просиживать целыми днями над унылой водой, в то время как деревенские один за другим возвращаются из леса с полными корзинами. Утром мы отправились по грибы в редкий березняк за рекой. Когда солнце взошло, стало невыносимо жарко, и пот тек по нашим лицам. А тут еще появилось полчище воинственно жужжащих слепней. Больно кусая, они преследовали нас повсюду, и уже не отставали от нас и на лугу, когда мы с полными корзинами лисичек возвращались к мосту через реку.

— Нет, эта жара невыносима, — сказал Сергей. — Ты как хочешь, а я сейчас на мосточке возле тети Катиного дома искупаюсь.

— Конечно, и я тоже, — поддержал я друга.

Мы перешли через низкий деревянный мост и, пройдя немного по тропе вдоль самой реки, вышли к роднику, возле которого в воду уходил деревянный настил, служивший для купания. Здесь вдоль реки повсюду рос ивовый кустарник, и мы, укрываясь за его пышными кронами, разделись догола и бултыхнулись в воду. Немного освежившись, мы вылезли на помост и застыли в блаженных позах, прикрыв глаза и давая телу обсохнуть под горячими солнечными лучами. Было действительно здорово, потому что слепни вдруг куда-то исчезли.

Прошло некоторое время, как я услышал:

— Ой, зараза, — Сергей звонко шлепнул себя и добавил, — опять прилетели, сволочи.

Он со злостью швырнул «контуженого» слепня в воду, и тот засучил по поверхности воды лапками. Вдруг в глубине довольно прозрачной воды я увидел силуэт рыбки с темным хвостовым плавником. Она стремительно приближалась к жертве, появившись откуда-то из-под кувшинок. Последний резкий бросок был точен, и я увидел, как рыба уходит на глубину, заглатывая на ходу насекомого.

Серега воскликнул:

— Вот это номер! Вот на что надо было ловить!

Он тут же поймал еще одного слепня и подкинул в то же самое место на воде. Как и в первом случае, из глубины выплыла небольшая живая торпедка и наискось устремилась в сторону жертвы. Этот слепень был очень крупным, и мы видели, что рыбка схватила его за край. Уходя на глубину, она хотела перехватить его получше, чтобы затем втянуть себе в рот, но это у нее не получилось, и слепень от нее отделился. Вдруг рыбешка шарахнулась в сторону. Неожиданно появившаяся большая продолговатая рыба, схватила брошенную добычу и унеслась с ней в сторону коряжника.

— Ну, Серега, — сказал я, — сегодня наши дамы будут кушать рыбу. Пойдем срочно делать снасти и ловить слепней.

В моем запасе рыболовных снастей нашлось два прозрачных пластиковых поплавка, которые наполовину заполнялись водой для небольшой огрузки. Я их использовал когда-то для ловли поверху. Но Сергей сказал, что поплавок своим всплеском будет отпугивать рыбу, и он решил ловить на свое шестиметровое удилище с использованием лишь короткой лески и одного крючка. Я его никак не мог убедить, что как раз нависающее над водой удилище будет пугать рыбу, а не прозрачный поплавок.

Итак, изрядно повозившись с ловлей слепней, мы пришли к мостку. Поскольку промежуток между кустами был небольшой, бросили жребий, кто будет ловить первым. Выпало Сергею. Он наживил крючок слепнем и опустил его на воду. Почти мигом к насадке выплыла рыбешка и схватила ее. Сергей подсек, и в воздухе затрепыхался голавлик. Поскольку договорились ловить до первого схода, Сергей забросил снова насадку. На сей раз насекомое долго оставалось не тронутым, но, когда мой приятель поиграл им, наконец, последовала поклевка, и большущая уклейка отправилась в ведерко.

— Хороша, как селедка, — рассматривая в руке рыбу, сказал Сергей.

Однако на этом могло все и закончиться, потому что у Сергея перестало клевать окончательно. Выручила моя снасть. Я использовал короткое удилище, но смог закинуть им огруженный поплавок достаточно далеко от берега. Отдаленного от поплавка на метровом поводке слепня подхватило легкое течение, он поплыл, но вскоре исчез, а легкий бурун на воде подсказал, что насадка взята. Я не стал ждать, когда поведет поплавок; подсек — и голавлик, побольше трофеев Сергея, оказался моей добычей. После этого мой нетерпеливый приятель решил сменить место и ловить самостоятельно.

Поймав еще пару трехсотграммовых голавликов и двух небольших упустив, я решил перебраться на мост, ниже которого посредине реки находился островок водной растительности. Поскольку я предусмотрительно использовал удочку, оборудованную пропускными кольцами и безынерционной катушкой, то решил ловить в роспуск. Первая же проводка вдоль кромки кувшинок принесла поклевку, но, к сожалению, снова взял небольшой голавлик.

Над живописным островком кружило много синих и зеленых стрекоз. Иногда возле кувшинок раздавался оглушительный всплеск, и, казалось, что это произошло неспроста, что хищник стремится сбить красивое крылатое насекомое в воду. «Вот на какую насадку крупняк среагирует обязательно», — подумал я, и, оставив на время рыбалку, пошел к берегу ловить стрекоз. Они садились иногда на прибрежные кусты, и мне удавалось сбить или накрыть их рубашкой. Поймав с трудом четыре стрекозы, я снова принялся ловить в проводку поверху. Во время второй проводки мою стрекозу, судя по буруну, схватило что-то крупное, но крючок вернулся ко мне ни с чем, лишь слегка чиркнув по губе рыбы. Вторая стрекоза также была сорвана. Потом я благополучно выудил четырехсотграммового голавлика, после которого меня снова постигла неудача, и рыба сошла.

Я задумался. На ловлю стрекоз уходило много времени, да и слишком хитрый голавль или жерех умудрялся стянуть их безнаказанно с крючка, хватая за самый край наживки. А вот слепней у меня было хоть отбавляй, но на них брала мелочь. В своей коробочке со снастями я нашел крючок №6 с очень длинным цевьем и два маленьких черных перышка, непонятно для чего у меня здесь оказавшиеся. «Ага, — подумал я, — если найти зеленую нитку, можно сделать искусственную имитацию стрекозы». Такая нитка могла оказаться у тети Кати, но опять подниматься на крутой берег... Тут я вспомнил, что у меня носки цвета хаки, и вскоре искомая нитка была благополучно вынута, а за ней и другая. Я приладил к длинному цевью перышко, обмотал его плотно нитками и, понимая, что на медленно плывущую искусственную насадку рыба вряд ли прореагирует, подсадил на крючок слепня.

Мой поплавок доплыл уже до конца островка, когда его повело резко в сторону; я подсек, и леска натянулась струною. Прошли томительные минуты борьбы, когда ожидаешь, что вот-вот рыба сойдет, и, наконец, я подхватил килограммового голавля подсачеком.

Затем я пустил свою необычную комбинированную приманку по другому краю островка — и снова есть! Еще один отливающий серебром красноперый красавец становится кандидатом на сковородку. Сходов больше не было. Всего мне удалось поймать трех приличных голавлей, не считая мелких. Сергей поймал несколько уклеек, а также голавлей, которые у него все были небольшого размера. Кстати, он мне рассказал об одной особенности. Он предпочел ходовую рыбалку, поскольку на одном месте ему больше одной-двух рыбок поймать не удавалось. Очевидно, рыба действительно пугалась взмахов удилища. Когда он обловил все доступные прогалы между кустов, он все же решил использовать мой прозрачный поплавок. Однако клев улучшался тогда, когда рыболов давал удочке отдых, подбрасывая в качестве прикормки одного за другим слепней на воду «в чистом виде». Рыба вскоре теряла бдительность, и на поплавочную снасть следовала уверенная поклевка.

Словом, в тот вечер мы и кошку вдоволь накормили мелкой рыбешкой, и сами полакомились запеченными в русской печи голавлями.

А.Георгиев