В ледяном плену
Как-то в начале декабря с одного столичного предприятия, отправилась по служебным делам машина в Санкт-Петербург. Попутно она забросила на Валдай трех рыболовов-энтузиастов: двух Анатолиев - Бирюкова и Козлачкова и Александра Ботова.
Анатолий Бирюков вез приятелей в хорошо знакомые ему рыбацкие, места на озере Устьма, километрах в сорока от г.Удомли Тверской области.
Бирюков - плотный, жизнерадостный мужчина лет шестидесяти - не раз рыбачил здесь и зимой, и летом. Рыбалку на Устьме он считал отменной.
Приятели остановились в деревне Тормосово у друзей Бирюкова - супругов Николая и Валентины Кондрюковых.
На рассвете друзья отправились на озеро. Разбрелись по разным местам, расположившись далеко друг от друга, благо озеро (четыре километра в длину и километр в ширину) позволяло это сделать.
Вначале Бирюков направился к островку на озере, где рыбачил летом. Сидел долго, почти до полудня - ни одной поклевки. Погода явно не благоприятствовала рыбалке: дул сильный ветер, по щекам хлестал мокрый, колючий снег.
Тогда рыболов решил пойти к истоку небольшой речушки, вытекавшей из Устьмы. Свернув снасти, забросив на плечо ремень рыбацкого ящика и прихватив коловорот, Анатолий побрел к заснеженному омутку. В прочности льда он не сомневался: вся середина озера была испещрена следами людей и санных полозьев.
Порывы ветра поначалу мешали Бирюкову просверлить лунку: плащ, надетый на шубу, поминутно цеплялся за коловорот. Тогда рыболов зашел на середину омутка с подветренной стороны. До берега было рукой подать - З-З,5 м! Только приладился и начал сверлить лед, как раздалось угрожающее потрескивание, и через мгновение Анатолий стремительно стал погружаться в ледяную воду.
Мелькнула мысль: "Это конец!" Но тотчас же ноги, обутые в валенки с литыми галошами, ощутили илистое дно. Бирюков погрузился только по шею.
Зябкую сырость от намокавшей одежды рыболов почувствовал не сразу. Он инстинктивно двинулся было к спасительному берегу. Но путь преграждала кромка плотного льда.
Распластав по льду руки, Анатолий осторожно подтянул к себе коловорот, отлетевший чуть в сторону при погружении, и попытался с силой колотить им по льду. Ледяная броня оказалась настолько прочной, что легкое металлическое орудие только отскакивало от нее.
Передвигаться Бирюков опасался - в другом месте могло быть глубже. От волнения в висках стучало. "Что, делать? Как быть? Как спастись?" - вихрем проносились в голове мысли.
За снежной гладью озера, всего в полутора километрах чернели избы. С одной стороны отчетливо виднелось Тормосово, с другой - Маслова. Третья деревенька - Старый Ряд - располагалась примерно на таком же расстоянии, как раз за спиной провалившегося в омуток рыболова. В этих деревнях были люди, которые могли бы помочь ему.
"Нет, - решил Анатолий. - Буду бороться до конца. Надо кричать!" Ледяная вода уже взяла в плен все его тело. Злое студеное покалывание ощущалось всюду. Начиналась противная мелкая дрожь.
Бирюков слышал от сведущих людей, что в ледяной воде человек может пробыть раздетым не более 20 минут. Потом наступает переохлаждение, начинаются необратимые изменения в жизненно важных органах, затем останавливается сердце...
Собрав всю волю, он приказал себе: "Анатолий, не паникуй! Не думай о смерти! Начинай кричать, зови на помощь, но не беспорядочно, а через определенные интервалы, экономя силы".
Он поднял над водой окоченевшие руки, сложил их рупором, чуточку повернулся в сторону деревни Тормосово и стал кричать: "Помогите, тону! Помогите, тону!”
Началась отчаянная борьба человека за свою жизнь. Выдержав очередную паузу, стараясь преодолеть оцепенение тела за счет пусть даже бесполезных ударов коловоротом по льду, Бирюков снова и снова кричал: "Помогите ..." Рыболов находился в ледяной воде уже более часа. С каждой минутой его голос становился все слабее.
Неожиданно в голову пришла отчаянная идея. А что, если поднырнуть под прибрежный ледяной свод, на мелководье выдавить его спиной и пробиться к берегу.
Но едва он пошевелился в воде, как сразу же понял, что эту спасительную акцию физически осуществить уже не в силах. Разбухшие в воде валенки, шуба, ватные штаны превратились в неподъемный груз. Стала наваливаться томительная дрема. Хотелось, закрыв глаза, опуститься на дно. Он бросил прощальный взгляд в сторону деревни Тормосово. Далекие избы стояли на привычных местах... Но что это? От деревни на него двигалась "точка", которая с каждой секундой принимала знакомые очертания. Да это же неслись в его сторону сани! Вот они уже совсем близко от Бирюкова. Он узнал в возничем своего хозяина Николая. К ужасу Анатолия сани проскочили мимо.
- Коля, куда ты? Помоги-и-и! - отчаянно выкрикнул вдогонку саням Бирюков. Возничий мгновенно повернул голову на крик, от неожиданности даже привскочил с облучка, но тут же, яростно огрев лошадь плетью, понесся к берегу.
Анатолий заметил, что сани подкатили к стоявшей невдалеке изгороди. Николай выскочил из саней, вытащил длинную жердину, бросил ее в сани и помчался обратно к полынье, из которой торчала голова рыболова в меховой шапке.
- Александрыч, - выкрикнул подбежавший к полынье Николай, по жердине сможешь сам выбраться?
Обессилевший Бирюков с трудом приподнял над водой руки и вяло произнес:
- Нет, Коля, не смогу. Я уже не чувствую своих пальцев.
- Ну тогда продержись, родной, еще совсем немного. Я мигом подскочу в Старый Ряд, захвачу людей и веревки...
Двое мужчин подбежали к полынье и увидели, что рыболов еще держится на воде. Его руки были распластаны по льду, глаза полузакрыты. Он, казалось, ни на что не реагировал. Николай осторожно подошел к нему, опасаясь тоже провалиться под лед. В руках он держал готовую веревочную, петлю.
- Александрыч, - тихо окликнул он Бирюкова, - глянь сюда!
Анатолий медленно приоткрыл глаза.
- Постарайся сам накинуть петлю, мы тебя сейчас вытянем!
Неимоверным усилием воли Бирюков окоченевшими непослушными руками набросил на себя петлю и тут же потерял сознание.
Двое мужчин лихорадочно вцепились в веревку. Подтащили обмякшее тело к краю полыньи, но вытащить рыболова из воды не смогли. Тогда Николай подогнал лошадь поближе и, когда веревку привязали к боковине саней, хлестанул лошадь. Поднатужившись, она вытащила из воды на лед грузное тело. Николай и его помощник бережно переложили в сани не приходившего в сознание Анатолия, сняли с него разбухшие валенки, плотно укутали ноги соломой.
- Ну, помогай тебе Бог! «Мне сегодня еще работать», - сказал Николаю помощник и махнул рукой на прощанье. Лошадь резво побежала в Тормосово.
Сани остановились у избы, и Николай с Валентиной попытались внести Анатолия, в котором едва теплилась жизнь, в свой дом. Две женщины, которые проходили мимо, стали помогать им. Всем вместе удалось втащить Бирюкова в дом. Его раздели, уложили на кровать, укрыли теплым одеялом.
- Валя, - сказал Николай жене, - мы его сами не растормошим. Неровен час тут помрет Анатолий Александрович. Побегу к Грибановым. К ним на днях гости приехали из Петербурга.
Приезжие, к счастью, имели прямое отношение к медицине. Военврач, Александр Григорьевич, и его жена, Зинаида Алексеевна, мгновенно оценили ситуацию. Принесли спирт и стали интенсивно растирать им все тело Анатолия. Вдруг врач, приникнув к груди пострадавшего, с тревогой произнес:
- Сердце остановилось. Клиническая смерть!
Всех охватил ужас. Лицо Бирюкова начало синеть. Но медики не растерялись. Военврач начал энергично давить на грудную метку пострадавшего, делая искусственное дыхание.
И произошло чудо! Через несколько минут сердце начало биться. Сначала медленно, затем быстрее. Часа через полтора Анатолий открыл глаза. Он с удивлением смотрел на обступивших его улыбавшихся людей и, видимо, понял, что это были его спасители. Комок подкатил к его горлу, и тотчас нервная дрожь пробежала по его телу. Сильный озноб сотрясал его.
Николай, участливо склонясь над ним, спросил:
- Анатолий Александрыч! Может, чарку водки пропустишь?
Военврач решительно пресек это.
- Дайте ему-горячего молока с медом и грелку. Хорошо бы уложить его на печку.
Постелив на печь овчинный полушубок, Бирюкова уложили на него, и он вновь впал в забытье. Очнулся он поздно вечером, когда его компаньон по рыбалке Александр Ботов безуспешно пытался разыскать по телефону в ближайших к Тормосово деревнях сельского врача. Лишь в деревне Захарово на звонок отозвалась медицинская сестра, проявив готовность оказать помощь, если за ней пришлют транспорт. Но ехать до Захарова было далеко, и машины в Тормосово не оказалось.
Под утро, когда Бирюков услышал голос хозяйки, обращенный к мужу: "Коля! Погаси свет, всю ночь лампочка горит", он вдруг понял, что может нормально на все реагировать. Сознание было ясным. Ничего, кроме онемевших рук, его не беспокоило.
Правда, воспоминания о драматических событиях вчерашнего дня сопровождались какими-то странными провалами в памяти.
Когда совсем рассвело, Николай заглянул в комнату, где на печи лежал Бирюков, и окликнул его:
- Анатолий Александрыч, как ты там?
- В порядке, Коля.
- Эх, друг сердешный, - сочувственно произнес Николай. - Знал бы ты, как вчерась весь народ переполошил.
У Бирюкова через сутки нормализовалась температура, и он, несмотря на всю трагичность случившегося, решил вновь отправиться на рыбалку, как только просохнет его рыболовная амуниция.
Друзья не смогли его отговорить.
- Во, мужик! - шепнул Николай жене. - Видать, сильный характер у человека.
С.Глушнев
