Дневник рыбалки. Енотаевка. Астраханская область

21 октября 2001 г. 5.00 утра. Нас трое — Александр, Петр и я. После семнадцати часов езды на «девятке» с прицепом мы на реке Енотаевка, в трех километрах от поселка Восток, что находится в 258 км южнее Волгограда. Чуть забрезжил рассвет, начинаем ловить с резиновых лодок. Ветер пронизывающий. Облавливаем противоположный берег. Поклевок судака нет. Даже некрупный окунь попадается очень редко. Есть возможность рассмотреть местную природу. Нас окружает калмыцкая степь. Вдоль поймы реки много причудливых кряжистых лоз. Река Енотаевка шириною метров двести. Берега обрывистые. Почти везде у берега песчано-глинистая отмель. Она может быть шириной три метра, но иногда мелководье простирается довольно далеко — чуть ли ни на треть ширины реки. Фактически Енотаевка — это старица Волги. Между двумя этими реками лежит огромный остров, на котором множество заливных озер, ильменей по-местному.

10.00. Александр предлагает половить на его любимом месте — там летом хорошо брал жерех. Ориентир — огромная седого цвета коряга, возвышающаяся у кромки воды. От нее наискосок над стремниной кружат чайки — верный признак, что хищник бьет малька. Встали на лодках параллельно друг другу в 70 м выше затопленного острова. Течение такое сильное, что в качестве якоря для лодки приходится использовать три связанных вместе кирпича. Александр поймал тут же одного за другим большого окуня, судака, жереха, бросая приманку в сторону берега. У меня ни одной поклевки, хотя я сменил множество приманок, но мне приходится делать забросы либо вниз по течению, либо в сторону середины реки, чтобы не зацепить якорь Александра.

14.00. Поехали в поселок Восток размещаться к знакомым Александра, у которых он останавливается уже 20 лет.

22 октября. С утра на машине отправились на какое-то озеро, местонахождение которого нам указал Алексей — зять хозяйки. Час кружили по степи, наконец, уперлись в берег широкого и бесконечно длинного водоема (именно так описал его нам Алексей). Решили, что это озеро и есть. Спустились со спиннингами с крутого, обрывистого берега. Поклевок не было. Александр поймал на «вращалку» два небольших окуня. Не сразу до нас дошло, что мы снова попали на реку Енотаевку, только здесь, ближе к Волге, она немного по-другому выглядит. Да, в степи надо уметь ориентироваться.

23 октября. 11.00. Александр отвез нас на свое летнее место возле паромной переправы, которая в настоящий момент не работает из-за того, что нет солярки. Переправляемся с Петром на лодках на другой берег. Я ловлю на червя у кромки водорослей и на большой глубине у причала. Ловится лишь окунь от 150 до 300 г. Петр со спиннингом ушел к мелководному узкому и довольно длинному заливу. Там среди прибрежных деревьев затишье, и я через какое-то время, замерзнув на ледяном ветру, отправляюсь к нему. У него удача — на мелководном выходе из залива взяла килограммовая щучка.

После обеда переезжаем на то место, где в первый день у коряги пытались ловить жереха. Чайки по-прежнему кружат над затонувшим островом. Значит, жерех есть. Но Александр не торопится распаковывать лодку, он спускается ниже по течению под крутояр поискать судака. Я отправляюсь к затонувшему острову. Решаю ловить с берега, чтобы не спугнуть лодкой осторожную рыбу. Прицепляю тяжелый «Кастмастер» и со своим двуручным спиннингом примеряюсь к дальнему забросу. Кинуть надо метров на 60 - 80. Только там глубина за небольшой бровкой после обширной отмели, где держится рыба. «Кастмастер» плюхается точно в нужное место. Задаю такую скорость проводки, чтобы приманку сносило быстрым течением и в то же время, чтобы она не цеплялась за грунт. Вдруг удар — что это зацеп или поклевка? Нет, чувствуются толчки рыбы! Быстро подматываю леску — хотя спиннинг в дугу — «плетенка» 0,25 позволяет мне делать это. Рыба, очумевшая от такой гонки, даже не пытается сопротивляться. Вот она идет уже по самой мели, как акула, разрезая поднятым плавником поверхность воды. Ее рот широко открыт. Без подсачека выволакиваю более чем двухкилограммового жереха на берег. Почин есть! Снимаю рыбу с тройника и осторожно, как это делает цапля, недалеко забредаю в воду. Заброс получается еще дальше. После нескольких оборотов катушки — толчок в руку. Подсекаю и вывожу к берегу судачка килограмма на полтора. Потом делаю несколько холостых проводок, и снова на тройнике приличный жерех. Зову к себе Петра, который ловит неподалеку, с затонувшей баржи. Он подходит и тут же вытаскивает на берег сначала солидного окуня, а затем жереха. Опять же сработал только «Кастмастер». А у меня неожиданно — зацеп. Я чуть больше ослабил леску, когда приманка оказалась на границе быстрины и тиховодья — и вот результат. Корягу сдвинуть с места не удается и отцепить крючок — тоже, как бы далеко я не уходил по берегу в ту или другую сторону. Наматываю леску на рукав куртки и рву. Жалко дорогой «Кастмастер», но что делать.

Вскоре возле нас оказывается и Александр. После поимки жереха у него зацеп. У меня такая же ситуация. Все зацепы мертвые. Нашумели. Чайки улетели, а, значит, и рыба ушла. Александр, чертыхаясь, говорит, что мы здесь так оставим все блесны и что ловить надо обязательно с лодки, но не сегодня, а завтра.

А сейчас надо ехать домой, потому что он и Петр запланировали в половине шестого идти на утиную охоту. У меня же еще есть полтора часа рыбалки! Решаю остаться, хотя до поселка потом добираться около трех километров по ночной степи. «Ничего, — утешаю себя, — сейчас рыба успокоится и снова начнет брать».

17.30. Небо заметно потускнело. Через полтора часа будет совсем темно. Ветер немного стих, но рябь на воде остается. После ухода моих разговорчивых друзей хищник стал показывать свое присутствие — он бьет малька: там и тут на воде буруны. Когда блесна попадает в такое место, сразу следует хватка. Чаще всего жерех берет на краю подводного острова, возле коряжника. Что ни заброс — то поклевка! Но очень много зацепов — оставил на корягах уже пять «Кастмастеров». При этом ни на что другое жерех брать не хочет. Ставлю и «вращалки» разных размеров, и колеблющиеся блесны, и твистеры, и виброхвосты — ноль.

19.00. Уже глубокие сумерки, а жор жереха продолжается. Я останавливаюсь, чтобы собрать разбросанные по берегу два десятка крупных рыбин. Четыре из них весом более 3 кг каждый. Александр, уезжая, оставил мне на всякий случай три целлофановых пакета. Жерехи едва умещаются в них. Хватит жадничать! Хотя, когда разделим на троих, выйдет не так-то много, а привезти в Москву гостинчик надо. Правильно приготовленный жереховый балык великолепен. Теперь как-то еще доберусь с такой ношей до дому? Иду, ориентируясь по свету в окнах двух калмыцких сторожек. Ручки пакетов режут пальцы. Приходится через каждые сто метров останавливаться, давая отдых рукам. Через полтора километра выхожу на шоссе. В темноте больно ударяюсь коленкой о придорожный бетонный столбик. Огоньки поселка мерцают еще где-то далеко-далеко. Изредка проезжают в сторону Волгограда машины. Наверное, сидящие в них люди смотрят на меня, увешанного тяжелыми пакетами, как на сумасшедшего. Александр, узнав, что меня еще нет дома, едет на поиски и уже в поселке встречает меня.

24 октября. 9.00. Сегодня у нас проводник Ярослав — общительный восемнадцатилетний парень, сын местной учительницы. Считая, что собрались слишком поздно, выезжаем во Владимировку, где работает переправа и где можно попасть на остров. Однако буксир с белой рубкой и прицепленный к его борту паром безжизненны. На берегу уже очередь из машин и тракторов. Паромщик — бугай в тельняшке и телогрейке нараспашку появляется только к половине одиннадцатого. Местные равнодушно говорят: «У него были дела». Мы, правда, время даром не теряли и успели поймать по нескольку средних окуней. Петр заплатил паромщику сверх установленной платы, поэтому тот обещал, что заберет нас и еще одну машину позже окончания работы переправы, а именно в двадцать часов.

И вот мчимся на всех парах по укатанной дороге. Кругом поля, встречаются перелески, озерки с камышом, отдельно стоящие кряжистые деревья — на многих из них орлиные гнезда. Эти исполинские птицы здесь обычное явление. Их можно встретить везде: сидящими на деревьях, на земле, парящими в воздухе. С озер срываются стаи уток, цапель и лебедей... Наконец мы останавливаемся возле череды старых корявых лоз. За ними небольшие лужицы озерков — кажется, их можно перепрыгнуть с разбега.

«— Вот здесь и будем ловить», — говорит Ярослав.

Мы с недоверчивыми, улыбающимися физиономиями разбираем спиннинги и идем к воде. Петр ловит на эту снасть без году неделя, но его первый же заброс — и на тройнике примерно восьмисотграммовый окунь.

— Взял на желтый твистер! — в голосе Петра столько восторга.

Еще заброс и в его руках окунь чуть поменьше. Потом и у нас начались поклевки.

«— Здесь в основном берет окунь», — говорит Ярослав. — Пойдем дальше, там за перемычкой такой же ильмень, но в нем есть крупные буффало и щуки.

И, чтобы подтвердить свои слова, когда приходим на место, он тут же, после заброса, вытаскивает приличную щучку.

Дело пошло. Щуку ловят все и на твистеры, и на вращалки, и на колеблющиеся блесны, и на другие приманки — цвет и окраска их почти не имеют значения. Бросаем наискось или вдоль водоема, для того чтобы сделать нормальную проводку, поскольку до противоположного берега не более семи метров. Потом клев затихает. Все перемещаются на другое озерко, а я остаюсь, на время притихаю, просто любуюсь природой. Через десять минут щука обнаруживает себя шумным всплеском возле торчащей из воды коряги, и я подбрасываю ей «вращалку», но она промахивается. Еще заброс — и снова промах. Меняю блесну на твистер. Снова бросок, но хватки нет. Такое ощущение, что хищница не торопится схватить приманку, успевая ее рассмотреть. Выручает тандем: в полуметре от большой желтой колеблющейся блесны ставлю совсем крохотную дайвовскую «вращалку», которую щука хватает сразу же. Вижу, как зубастая метнулась к моему берегу в сторону коряг, но в самый последний момент я успел выбрать леску. В этой шельме оказалось два с половиной кило. Она по-змеиному извивается в траве, норовя добраться до воды. Да нет, теперь ты уже никуда не денешься!

Однако хватит щук. Я предусмотрительно захватил с собой удочку и червей. Выбираю место возле свесившегося над водой куста, и забрасываю снасть под его ветви. Вначале вылавливаю крупного окуня. Он шумно нарезает в воде круги, не желая сдаваться. После этого начинают брать только стограммовые и двухсотграммовые «полосатики», и, если чуть зазеваешься, заглатывают насадку так, что приходится подбираться к крючку через жабры. Но вот поплавок как бы нерешительно притапливается, а затем уверенно, не торопясь, наискось погружается. Подсечка. Удилище выгибается дугой, а леска, рассекая воду, убегает в сторону. На мгновение показывается золотистый бок буффало. Рыба рвется в глубину. Но не тут-то было. Подсачеком с длинной выдвижной рукоятью мне удается его довольно быстро подхватить. Только при близком рассмотрении до меня доходит, какого монстра взял. В нем более двух кило. До конца дня удается выловить еще трех крупных буффало.

19.00. Быстро перекусываем за раскладным столиком и летим на всех парах на переправу. В 19.50 мы на месте. Паром стоит у того берега. В окошках рубки горит свет. Сигналим светом фар — никакой реакции. На звуковой сигнал тоже никто не выходит. Только через полчаса открывается дверь, на палубе появляются двое, потом гаснет свет, дверь запирается на ключ, и паромщики направляются по откосу в поселок. Я выскакиваю из машины и сквозь ледяной сильный ветер пытаюсь что-то кричать. Двое останавливаются. Один или одна издевательски-тонким голосом отвечает — долетают лишь обрывки пьяной речи:

— Кто обещал забрать? Соляры нет — кончилась.

Несмотря на наши взывания, чтобы нашли паромщика Николая, двое удаляются, горланя старинную казацкую песню.

— Вот так, кто ж дает деньги вперед! — упрекаем Петра.

Холод загоняет нас снова в машину. Но до утра здесь торчать — тоска. Петр начинает разводить костер. Александр собрался чистить буфало, чтобы запечь его на шампурах. Неожиданно приходит мысль, что можно переправиться на моей одноместке и разыскать паромщика. Друзья встречают мою идею в штыки.

— Ты что сумасшедший! — чуть ли не кричит Петр. — Хочешь перевернуться на таких волнах?

— Я пройду, если возьму чуть наискосок, чтобы волны били в корму.

Переправившись, подымаюсь в гору и иду к ближайшим домам. Нахожу избу, в которой светятся окна. Стучу в калитку — ноль внимания. Подхожу к окнам. Вижу двое — мужчина и женщина смотрят телевизор, свечу в первого фонарем. Он съеживается, но словно ничего не замечает. Другой дом, в котором горят окна, метров через двести. Приходится снова тащить лодку на себе. На стук в ворота в окне появляются дед и бабка — я увидел их через забор, взобравшись на скамейку. Бабуля выглядывает краем лица в форточку.

— Бабуля, — спрашиваю, — где у вас тут паромщик Николай живет и нельзя ли у вас оставить лодку.

— Кинь через забор, — шамкает старая и закрывает форточку.

И на том спасибо — теперь мне проще передвигаться по поселку. Если не смогу повлиять на паромщика, на попутке придется добираться до поселка Восток и поднимать нашего хозяина, который является главой местной администрации. Он-то на него управу найдет. Только об этом подумал, навстречу мне едет жигуленок. Перегораживаю ему дорогу. В автомобиле два калмыка. Они быстро объясняют, где живет паромщик Николай, и даже подкидывают меня к его избе на другой конец широко раскинувшегося поселка.

«— Калитка не запирается, собаки нет», — говорит мне на прощание водитель.

Дверь избы открывает черноглазая девочка-подросток.

— А папа спит.

— Разбуди, скажи, что он обещал в восемь часов перевезти москвичей. Он задаток получил.

Чудесная головка скрывается за закрытой дверью. Жду пятнадцать минут и снова стучу. На сей раз выглядывает черноволосый мальчуган — кроха.

— Сейчас он идет, — и тут же дверь закрывается.

Проходит еще несколько минут опять стучу — никакого ответа, только слышу за дверью что-то шуршит, как будто кто прислушивается. Открываю дверь. Фигура бугая в тельняшке успевает спрятаться в соседней комнате за ширмой.

«— Николай, выходи», — говорю. Молодой мужчина, явно под хмельком (да, кажется, его я видел на буксире), появляется не сразу. Но, выйдя, решительно оттесняет меня за дверь.

— Что ты здесь права качаешь, — напирает он на меня грудью, — а ну освободи помещение.

— Николай, ведь ты обещал в 20.00 переправить нас. Мы тебе задаток оставили. А ведь на том берегу большое начальство из Москвы осталось, — специально привираю я.

— Они приехали к Петру Михайловичу, к главе местной администрации. Неудобно как-то выходит.

— Да чихал я на ваше начальство. Задаток они оставили, сто рублей что ли? Очень большие деньги.

Но смотрю, Николай вроде начал собираться: телогрейку накинул, калоши надел, ключи снял с крючка, молча выходит и направляется через дворовую калитку в сторону реки. Я за ним, не отстаю. Словом, друзья встречали меня как героя. А пьяного Николая я попросил не ругать — все ж человек сам себя наказал — топал от своего дома до реки по темноте целый километр.

25 октября. Хозяин обещал разобраться с паромщиком. А сегодня он с зятем Алексеем везет нас снова на остров, но уже через другую переправу и на свои заветные места. Ночью ударил мороз, и маленькие озерки по краям покрылись прозрачным льдом. Остановились на озере Бакланьем — по словам Алексея, здесь рыба крупная и ее много. Накачали лодки. Озеро красивое — по краям камыш, далее поля рдеста и большие площади открытой воды — есть где развернуться. Однако клев был слабый.

Пораньше возвращаемся, чтобы заехать еще на реку, на полюбившееся место возле затопленного острова. Сердце радостно забилось, когда мы увидели всплески рыбы. Ловим на спиннинги в три руки. Ни у кого ни единой поклевки. Рыба как будто не замечает блесны. Между тем еще два зацепа и дорогие «Кастмастеры» добавляют украшений подводной коряге. Приходит мысль, что к мотающимся на струе красивым железякам рыба привыкла и теперь ее не проведешь. Хорошо было бы отцепить их, пока светло. Ведь в первую очередь это деньги. В общей сложности в воде трепыхается рублей шестьсот. Но как сделать это? Единственный выход нырять в ледяную воду. Ну что ж, не привыкать — когда я увлекался охотой, частенько вместо собаки лез за уткой. Раздеваюсь догола и бреду по мелководью. Вот уже мне... в общем по пояс. Еще шаг— и я ухожу под воду с головой. Тут же стремительное течение меня сносит, но я успеваю нащупать ногой ветви на дне. Гребу изо всех сил против течения и ныряю. Отламываю от чего-то большого корявую ветку — на ней только ржавый крючок с поводком. Снова делаю заплыв, останавливаюсь, пытаясь нащупать ногой бровку, чтобы передохнуть. Такое ощущение, что ветки замыты под грунт и торчат из самой бровки. Да место идеальное для стоянки хищника! Вторая отломанная коряга также оказалась без блесен. Сил больше нет бороться с течением, да и замерз я окончательно. Пулей вылетаю на берег, растираюсь. В машине меня ждет кружка водки, заботливо приготовленная Петром.

— Ничего, — утешает он меня, — летом соберем дорогие «Кастмастеры».

Н.Андрианов