Аномальные поклевки
Характерное поведение, характерные повадки и, наконец, характерные поклевки рыб разных видов известны рыболовам и из личного опыта, и из многочисленных публикаций. Знают они, как лещ кладет поплавок, как бьет по блесне судак, как уверенно и смело берет наживку красноперка, как теребит червячка плотвичка, как мертвым зацепом садится горбач, как исчезает в голавлиной воронке кузнечик, как слабеет натяжение лески при щучьей атаке вдогон, как... Я мог бы продолжить этот перечень, а многие читатели наверняка помогли бы мне в этом. Ведь эта тема актуальна у рыболовов всегда, и всегда она будет обсуждаться и смаковаться, когда вспоминают яркие эпизоды рыбалки.
Но есть среди огромного числа пережитых поклевок такие, которые могут быть отнесены к разряду нетипичных, нестандартных, необычных или даже экстравагантных, которые запоминаются на всю жизнь. Как правило, они происходят либо в период отсутствия клева, когда рыболов меньше всего ожидает подвоха и провокации, либо в тот момент, когда рыболов по каким-то причинам отвлекся от любимого занятия, либо, наконец, в период, когда он сознательно или непроизвольно отошел от привычных приемов манипулирования снастью.
Рыбы — далеко не одинаковые создания. Каждая рыба, как и каждый человек, обладает своим индивидуальным характером и темпераментом. По-моему, именно темпераментом объясняются различия в стиле (если так можно выразиться) поклевок рыб одного вида и возраста. Авторами из ряда вон выходящих поклевок являются, конечно же, рыбы-холерики.
Коллекционирование, создание своеобразной «кунсткамеры» фактов аномального поведения рыб может привести не только к появлению увлекательного чтива, но и к накоплению материала для более глубокого изучения жизни водных обитателей. А начинающему рыболову такая коллекция помогла бы узнать, на что способны изобретательные, коварные, шаловливые и азартные рыбы, чтобы правильно и своевременно реагировать на их любые выкрутасы.
Две поклевки – два рекорда
Во всех байдарочных путешествиях, в которых мне приходилось участвовать, мы обязательно устраивали соревнование на самую большую и самую маленькую рыбу похода. Азартное соперничество делало наши туристские будни более веселыми и разнообразными. Так было и в 1995 году, когда мы, четыре байдарочника-рыболова, оказались на просторах Повенецкого залива Онежского озера.
В тот июль на лудах хорошо ловились хариусы и сиги, и мы каждый день с удовольствием отдавались рыбалке. В один из вечеров мы вернулись поужинать в лагерь, разбитый на небольшом островке. Так как после ужина рыбалка должна была возобновиться (белые ночи Карелии это позволяли), то байдарки не стали разгружать и вытаскивать на берег. А вот удочки кто оставил прямо в лодке, кто прислонил к березе, а Вася просто бросил на берегу около воды. Небрежно бросил, даже леску не смотал. Причем поплавок оказался на земле, а крючок с остатками червя упал в воду рядом с берегом.
Мы все расположились у костра и сели так, что мне с моего места была хорошо видна Васина удочка. И вот, занимаясь своим делом, я совершенно непроизвольно замечаю, что поплавок сползает в воду и, набирая скорость, скользит прочь от суши.
Как ошпаренный, я бросился к удочке, сделал подсечку и, под стенания хозяина, требовавшего назад свою удочку, выволок после нешуточной борьбы полукилограммового окуня.
Вася тут же отобрал у меня снасть, насадил великолепного червяка и бережно уложил все, как было. Вернулись к костру, но теперь уже он занял мое место. И надо же — спектакль повторился, только на этот раз сам владелец удочки рванулся к ней для выполнения подсечки. Но борьбы не последовало: одновременно с подсечкой на берег вылетел малюсенький ершик, длина которого после многократных замеров оказалась 5 см и 2 мм.
До конца похода нам не удалось поймать окуня большего веса и ерша меньших габаритов. Первый рекорд засчитали мне, а второй — оскорбленному Василию.
На глиссирующую стрекозу
На Западной Двине в солнечные июльские дни неплохие результаты давала ловля в роспуск на кузнечика или стрекозу. Клевали обычно приличные язи и плотва.
В один из таких дней я ловил в роспуск с байдарки, привязав ее к нависшим над водой ветвям ивы. Было уже поймано восемь подъязков по 300-400 г. Солнце начало прятать свои лучи за верхушки деревьев, клев прекратился, а в 15 метрах от меня все еще продолжала играть на течении никому не нужная стрекоза.
Разнесся по реке крик из нашего палаточного лагеря, призывавший на ужин. Подняв удилище, я стал быстро накручивать леску на катушку. Мокрый, слипшийся комок, теперь уже ничем не напоминавший изящную стрекозу, приближался к байдарке, оставляя за собой расходившиеся по водной глади «усы».
И тут случилось неожиданное: за пять метров до байдарки бесформенную наживку стремительно атаковала из глубины какая-то рыба. Успел я сделать подсечку или нет? Не помню. Но рыбу не упустил. В итоге моим трофеем стал окунь, оказавшийся значительно крупнее самого большого подъязка.
Как в дельфинарии
Июль 2002 года. Река Суна на юге Карелии. Ловля спиннингом с байдарки. Девять часов утра.
У меня уже две щуки и два средненьких окуня. Безрезультатно обловив один привлекательный омуток, я решил сменить место. Положил удилище на фальшборт и взял в руки весло. Медленно и осторожно стал перемещаться вдоль прибрежных кувшинок к упавшей в воду огромной сосне.
Удилище лежало передо мною, его кончик выступал за край байдарки, а вращающаяся блесна третьего номера, свободно болтавшаяся на леске, чиркала своим тройником по поверхности воды.
Не прошла байдарка и двух метров, как блесна была схвачена выскочившей из воды щучкой. Выскочившей, как дельфин к рыбке, которую держит над водой дрессировщик.
Удилище изогнулось, дернулось, норовя свалиться за борт, но я успел схватить его рукой. Тут же опустил его в воду и ослабил тормоз катушки. Отдав молодой хищнице 3-4 метра лески, я вернул тормоз в прежнее положение и уже без каких-либо особых ухищрений довел дело до логического конца, то есть завел щучку в подсак.
Ловля по-македонски
У Михаила, учителя физкультуры и моего давнишнего напарника по рыбалке, уже второй час не было ни единой поклевки. Рыба на этот раз явно не рассматривала данный участок Финского залива в качестве своей столовой. Михаил набегался, насверлился, сел на ящик около двух лунок, поставил в каждой из них по удочке с мотылем на мормышке и стал от скуки жевать принесенные с собой бутерброды, повернув лицо к бледному январскому солнышку.
То ли шестое чувство подсказало, то ли услышал он легкий шорох, но скосил глаза в сторону лунок. Видит: поползла одна из удочек. Схватил ее одной рукой, а тут и вторая удочка поползла. Схватил и вторую, другой рукой. Одновременно сделал подсечки, но почти сразу заметил, что шевелящаяся тяжесть передавалась в руки одинаковым образом. Движения рыбы подо льдом синхронно отслеживались лесками обеих удочек.
Мишка понял, что имеет дело с одной, довольно приличной рыбиной. Что делать? Решение пришло сразу: отключив стопор на катушке правой удочки, он бросил ее на лед, а с помощью левой после некоторых усилий вывел в лунку окуня на полкило весом. Во рту у наглеца были обе мормышки. Видимо, он так, походя, между делом, решил оприходовать двух безжизненно висевших мотылей.
К сожалению, больше в тот день у Михаила поклевок не было, ни «с вывертом», ни рядовых.
Конспиратор
Почти на том же месте, но в другой день и с другим моим приятелем, Павлом, произошел еще один случай неординарной поклевки. Паша блеснил окуней на четырехметровой глубине. И довольно удачно: в загашнике уже было не менее 4 кг мерных (по 200-300 г) полосатиков. В очередной раз, отключив стопор катушки, он опустил блесну в лунку и стал ждать, когда она достигнет дна.
Блесна, планируя, погружалась, как обычно, не вертикально, а уводя леску немного в сторону. Но в этот раз Паше показалось, что она слишком долго опускается и что ей давно пора упасть на дно. Он подождал еще несколько секунд — леска продолжала сбегать с катушки в том же темпе. Тогда он остановил ее движение и в тот же миг почувствовал тяжесть солидной рыбы.
Сопротивлялась она вяло, однако подтянуть ее к себе оказалось непростым делом, как непросто было и протащить ее сквозь узкую горловину лунки. Но Паша хладнокровно выполнил все необходимые действия, и 600-граммовый окунь оказался на льду.
Красавец-горбач глубоко заглотал блесну. Видимо, хитрец схватил ее в момент планирования и продолжал движение в том же направлении и с той же скоростью, чтобы никто не догадался. Каковы были мотивы такого поведения? Трудно сказать. Может быть, он не хотел, чтобы завистливые конкуренты заметили результат его удачной охоты.
В.Филатов
